Во многих западных традиционных культурах большая часть деятельности людей переживалась как предопределенная силами, находящимися за пределами их контроля, силами, которые, зачастую предполагалось, происходили из-за пределов опыта, доступных человеческим чувствам. Например, решения, когда сажать растения, как справляться с болезнями и когда изменить место жительства — рассматривались как функция этих сил — богов, планет или других сущностей, чьи действия были либо капризны, либо, по меньшей мере, находились за пределами человеческого восприятия.
Западные научные модели, наоборот, основываются на сенсорном опыте. Научные модели, признавая сенсорные феномены как структурные элементы или строительные блоки, порождают обобщения. Эти обобщения, предлагаемые в виде руководящих принципов для человеческого поведения, выводятся из той области опыта, которая доступна, потенциально, по крайней мере, всем представителям человеческого рода. Проводятся наблюдения и\или эксперименты с целью определить, можно ли открыть аспекты паттернинга (зачастую требуют измерить их качественно или количественно). Позиция научной модели такова: любая часть опыта может быть понята и в итоге контролируема, если мы будем изучать процессы, стоящие за этим опытом. Технология, системное применение научных принципов для получения полезных результатов, эволюционирует, когда мы понимаем, как наше поведение влияет на определенный набор структурных элементов в контексте каждого нового научного открытия. Полезные приложения некоего открытия могут быть очень далеки, или даже непрямо связаны непосредственно с самим новым открытием, но практическое применение или результаты зачастую становятся очевидны, если проведены исследования.
В результате этого процесса все больше и больше измерений опыта из класса переменных внешней среды переходят в класс переменных решения. Не так давно в нашем историческом прошлом водопады — несмотря на то, что их считали захватывающими дух и красивыми — рассматривали как препятствие к распространению и развитию промышленности и торговли, потому что они не давали использовать реки для транспортировки и сообщения. Сегодня мы научились использовать водопад как источник электрической энергии, что в свою очередь, проложило дорогу новым возможностям в отношении транспортировки и коммуникации. Так же, когда-то мы рассматривали появление плесени на хлебе как знак того, что хлеб стал бесполезен. Однако, мы открыли, что плесень как источник пенициллина — одно из наиболее замечательных и полезных открытий медицины в истории. Прививки в превентивной медицине превращают бактерии и вирусы, вызывающие определенные болезни, — в их ослабленные формы, введение которых в человеческое тело стимулирует наши иммунные системы защищать нас от тех же самых болезней.
Можно продолжить эти примеры, и все они имеют общий паттерн: явления, которые в один период истории признавались помехами, препятствиями или даже несли опасность — были изучены и поняты достаточно для того, чтобы мы смогли использовать их так, чтобы получить от этого выгоду. Мы расширили или изменили наши модели, чтобы преобразовать проблемные явления, которые, как считалось, находились вне зоны нашего контроля, — в нечто, вносящее ценный вклад в человеческое благополучие и находящееся в рамках нашего контроля. Каждый из примеров предыдущего параграфа, взятый в своем историческом контексте, включал перемещение части нашего опыта из класса переменных внешней среды в класс переменных решения через переформирование, или переструктурирование, того, как проблемное явление вписывается в наши модели. Целью нейролингвистического программирования является продолжение этого процесса преобразования переменных внешней среды в переменные решения путем сортировки и разметки того, как эти переменные вписаны в контекст. В нашей современной технологически ориентированной культуре мы разработали огромное число машин и приборов, которые мы используем в нашей повседневной деятельности. Почти все они задействуют одну или несколько сил из списка — гравитация, электричество, магнетизм – как неотъемлемую компоненту своего функционирования. Однако, адекватная теория этих основных сил все еще остается труднодостижимой целью для ученых. К счастью, эффективные модели, которые обеспечивают достижений результатов, для которых они задуманы, не требуют полных и удовлетворяющих теорий. Читатель тщетно будет искать теорию человеческого восприятия, коммуникации и переживаний на этих страницах. Наши цели здесь куда более скромные — представить модель части этих сложных человеческих видов деятельности, которая работает.
За все время развития западных научных моделей на возможные результаты человеческого поведения накладывались ограничения — ограничения, содержащиеся глубоко в эмпирическом сердце самой научной методологии. Если мы представим, что одели ботинки ученого, натянули шелестящий белый лабораторный халат и смотрим глазами ученого, мы можем представить себе целую вселенную явлений, тесно взаимосвязанных формулами, законами, теориями и гипотезами — все это «где-то там», или уже открыто и объяснено, или же ожидает, пока его откроют и объяснят. Чего не хватает? Чтобы выяснить это, мы снимаем лабораторный халат, выходим из ботинок ученого, делаем три шага назад и смотрим снова. Ученого не хватает! Создателя моделей, наблюдателя, того, кто все это измерил, математика, изобретателя законов, теорий и гипотез — его не хватает. Согласно его собственному эмпирическому ограничению, синтаксис науки одновременно и определяет внешнюю модель «реальности», и вычеркивает ученого из этой модели. По определению, место расположения точки поведенческого контроля — «где-то там» в модели, но не в нас.
Этот паттерн особенно явно прослеживается в модели современной медицины. Эта модель бездоказательно утверждает: внутренние заболевания, такие как опухоли, инфекции, болезни и другие патологические условия внутри человека вызываются главным образом переменными внешней среды (такими как микробы, вирусы, смог, жара, холод, ультрафиолетовое излучение и т. д.) и для возвращения телу здоровью нужен медицинский уход извне. Вместо того, чтобы использовать направления, при которых биологическую систему может изменять, регулировать или адаптировать сам человек для изменения патологических условий. Утрируя, медицинское лечение минимизируется до добавления или вычитания чего-то из биологической системы — а именно: химиотерапия, лучевая терапия, хирургия или их комбинации. В этой модели даже поведенческие расстройства, такие как шизофрения, представляются как имеющие причину за рамками человеческого поведения, и требуют внешнего медицинского лечения.
С другой стороны, такие явления как эффект плацебо, являющиеся важной частью всех клинических испытаний лекарств, обычно игнорируются, потому что их не могут адекватно объяснить в контексте текущей модели медицины. Когда пациент реагирует на плацебо, «фальшивую» таблетку или инъекцию химически нейтральных веществ, после излечения недуга он\а признается диковинкой, которую надурили фальшивыми лекарствами. Такие случаи обычно списывают в архив и забывают, вместо того, чтобы принимать их как указатель направления альтернативной модели медицины. Если поведение тех, кто хорошо реагирует на плацебо можно смоделировать, их стратегиям самоисцеления можно обучить других, и этот вариант лечения не потребует введение химически активных лекарств с их типично нежелательными побочными эффектами. В нынешней модели медицины пациент размещает точку поведенческого контроля во враче; а сам врач помещает ее в модель. Эффект плацебо предполагает, что «заболевание» и «исцеление» являются на самом деле поведениями и, далее, что точка поведенческого контроля располагается в самом человеке — так болезнь может быть переменной решения для человека.
Этот паттерн расположения точки поведенческого контроля снаружи нас, несомненно, развился из того факта, что ученые искали за пределами себя переменные и ресурсы инструментального контроля, которые более легко приводили их к измеряемым и повторяемым результатам. Изначальная модель поведенческой науки, как и модель современной медицины, приняла паттерн расположения точки поведенческого контроля вне человека. Поскольку внутренние сенсорно-моторные процессы организма не измеряются инструментами, доступными бихевиористам, они не признаются частью модели.
Tags: NLP: Volume I, NLP: Volume I на русском, методология НЛП, НЛП: Том 1
Спасибо.
Читал в оригинале, при неполном знании английского:))
Сейчас проясняются некоторые детали.
Да, все-таки Дилтс был редактором, книга сложна для восприятия на английском языке:)